Помните, мы не давно . Многие высказались с огромным сожалением о том, что флот теряет такие уникальные суда. Однако, есть и хорошие новости связанные с другим измерительным кораблем времен СССР.

Корабль Тихоокеанского флота «Маршал Крылов» под командованием капитана 1 ранга Игоря Шалыны вышел в море для выполнения задач по прямому предназначению.

Этот корабль можно считать уникальным. Ведь он единственный в своем классе на флоте, выполняющий задачи по обеспечению летно-конструкторских испытаний новых образцов ракетно-космической техники (космических аппаратов, крылатых и баллистических ракет, ракет-носителей и др.).

24 июля 2012 года кораблю исполнилось 25 лет. В целях поддержания узлов и механизмов в исправном состоянии, корабль ставился на продолжительный доковый ремонт во Владивостоке, в ходе которого был выполнен весь комплекс работ на системах обеспечения. После этого «Маршал Крылов» успешно прошел ходовые испытания в Амурском заливе.

Давайте узнаем подробнее историю этого корабля.

Необходимость в кораблях, способных проводить всевозможные измерения межконтинентальных ракет, возникает в начале космической эры. Ракеты, оснащенные ядерными боевыми частями, вышли на уровень, когда испытательные полигоны стали малы для них - дальность действия ракеты стала измеряться тысячами километров. Ранее наблюдение и измерения параметров проводили измерительные пункты, установленные на наземных полигонах. Теперь же, когда стартовавшая ракета могла облететь полмира, потребовались новые средства их контроля и измерения.

Своим появлением корабли обязаны ЦНИИ-4 и лично выдающемуся конструктору Сергею Павловичу Королеву. Именно с его предложения о создании морского командно-измерительного комплекса и выдвижения его на просторы Тихого океана для контроля испытаний ракетного стратегического вооружения и начинается история этих удивительных вспомогательных судов - история симбиоза космического и морского флотов.

1958 год. Руководство Советского Союза принимает решение о создании и постройке корабля - командно-измерительного комплекса. К созданию КИК привлекают огромное количество людей разных специальностей и многие предприятия ВПК. Первыми отдают сухогрузы проекта 1128, созданные в Польше для Советского Союза как транспортники-сухогрузы, для переоборудования их в КИК. Проектная часть КИК - Ленинградское ЦКБ и Балтсудопроект. После получения кораблей началась работа по оснащению их специальным оборудованием. Стоит отметить, что на то время измерительной техники и аппаратуры для использования ее на надводных кораблях практически не имелось, и ее снимали с наземных станций и автомобильных шасси. Командно-измерительная аппаратура устанавливалась в трюмах кораблей на специальных платформах. Кроме аппаратуры и оборудования, корабли получили усиленные обшивки для возможности совершения похода (экспедиции) через северный морской путь. Все работы по оснащению и оборудованию кораблей закончили к лету 1959 года, после которых сразу начались ходовые испытания КИК.

Все КИК вошли в так называемую «ТОГЭ» - Тихоокеанскую гидрографическую экспедицию. Место базирования ТОГЭ - бухта на Камчатском полуострове (позднее там вырос город Вилючинск).

Основные задачи ТОГЭ:
- измерение и отслеживание траектории полета МБР;
- слежение за падением и определение координат падения головной части ракеты;
- контроль и слежение за механизмами ядерного устройства;
- снятие, обработка, передача и контроль всей информации с объекта;
- контроль траектории и информации, поступающей с борта космических аппаратов;
- поддержка постоянной связи с находящимися на борту космических аппаратов космонавтами.

Первые корабли проекта 1128 - Сахалин, Сибирь, Сучан (Спасск) объединили в первый плавучий измерительный комплекс (1ПИК), условное название - «Бригада С». Немного позже к ним присоединился корабль проекта 1129 Чукотка. Все корабли приняты на вооружение в 1959 году. Легенда прикрытия - Тихоокеанская океанографическая экспедиция (ТОГЭ-4). В этом же году корабли совершили первую экспедицию в район Гавайских островов, который стал называться ракетным испытательным полигоном «Акватория». Это были первые корабли, которые совершали плавания в центр Тихого океана, автономность которого достигала 120 дней.

Все в этой экспедиции было совершенно секретно, упоминания о данных кораблях грозили в то время отправкой в места не столь отдаленные за разглашение гостайны. Корабли имели необычный силуэт и цвет окраски - на корпусе шарового цвета были белые надстройки с разнообразными антеннами. Основным оборудованием были - радиолокационные станции и пеленгаторы, гидрофоны и эхолоты, станции телеметрии и засекреченной связи. И хотя на них были вывешены флаги ВМФ, кому они подчиняются, где находятся и что выполняют, не знали абсолютное большинство населения Советского Союза, даже командиры воинских частей, надводных и подводных кораблей. Приходившие служить на такие корабли офицеры только при принятии должности узнавали о том, что гидрография была лишь прикрытием для настоящих задач корабля.

Секретность кораблей была во всем, так, например, при переходе из Кронштадта к месту базирования все видимые антенны были демонтированы и поставлены обратно только в Мурманске. Там же корабли оснастили палубными вертолетами Ка-15. Для обеспечения дальнейшего продвижения кораблям выделяют ледоколы. В дороге вертолеты отрабатывали различные задачи по притирке к кораблю и разведке ледовой обстановки. И хотя вертолеты испытывались на Севере, а боевые задачи решали на Экваторе, вертолеты Ка-15 хорошо зарекомендовали себя и долго оставались основными вертолетами этих кораблей.

Впоследствии были приняты в строй корабли:
- КИК-11 «Чумикан», корабль проекта 1130, встал в строй 14 июня 1963 года;
- КИК-11 «Чажма», корабль проекта 1130 встал в строй 27 июля 1963 года;
- «Маршал Неделин», корабль проекта 1914, встал в строй 31 декабря 1983 года;
- «Маршал Крылов», корабль проекта 1914.1, встал в строй 28 февраля 1990 года;

После присоединения кораблей проекта 1130, создано 2 ПИК, условное название «Бригада Ч». Легенда прикрытия - ТОГЭ-5. В 1985 году корабли входят в 35 бригаду КИК. Бригада придерживалась при боевой и повседневной жизни приказов главкомов ВМФ и РВСН Советского Союза. Кроме кораблей измерения, в бригады зачислили два рейдовых посыльных катера и один буксир МБ-260

Боевые работы и задания КИК

Наличие кораблей ТОГЭ были обязательным условием начала испытаний всех Советских МБР, они обеспечивали все полеты космических аппаратов Советского Союза и изучали полеты космических аппаратов противника. Первая боевая задача кораблей - конец октября 1959 года. Первое слежение и измерения полета межконтинентальной ракеты - конец января 1960 года. Первый полет человека в космос также обеспечивали корабли ТОГЭ-4, которых отправили в заданный район в Тихом океане и до последнего держали втайне от них боевую задачу. Корабль «Чумикан» принимал участие в 1973 году в спасательных работах по «Апполону-13». В начале 80-х годов корабли обеспечивали запуск Советской БОР. Конец 80-х годов - «Маршал Неделин» обеспечивал полет МКС «Буран». «Маршал Крылов» выполнил поставленные задачи в миссии «Европа-Америка-500». В 1960-х годах корабли ТОГЭ-4 изучали и снимали информацию с американских ядерных высотных взрывов.

Корабли закончили свою историю очень трагично:
- «Сибирь» порезан на металлолом;
- «Чутотка» порезан на металлолом;
- «Спасск» продали Соединенным Штатам за 868 тысяч долларов;
- «Сахалин» продали КНР;
- «Чумикан» продали за 1.5 миллиона долларов;
- «ЧАмжа» продали за 205 тысяч долларов;
- «Маршал Неделин» долго стоял разграбленным, деньги на восстановление так и не были найдены, продан Индии как металлолом.
- хотели построить еще 3-й корабль проекта 1914, корабль «Маршал Бирюзов» был заложен и начаты работы, однако распад Советского Союза, как и на многих других проектах, поставил жирный крест на его дальнейшей достройке, и его, в конце концов, разрезали на металл.

Проект 1914.1 «Маршал Крылов»

На сегодня это последний КИК из 8-ми кораблей, способных работать с космическими и межконтинентальными объектами. Место базирования город Вилючинск, полуостров Камчатка.

Главный разработчик - "Балсудопроект". Появление новых кораблей измерения и контроля, полностью построенных от «А» до «Я» в Советском Союзе - логическое решение при существовавшей в то время «гонке вооружений». В корабле воплотили опыт построенных ранее кораблей, их модернизации и оснащение новым оборудованием. На корабле планировали установить самое современное оборудование, расширить возможности палубных вертолетов и всего функционала корабля. Корабль заложили на ленинградских судостроительных мощностях 22.06.1982 года. Построенный корабль сошел со стапелей 24.07.1987 года. К месту базирования корабль прибыл в середине 1990 года, пройдя не как остальные корабли по Северному пути, а через Суэцкий канал. В 1998 году корабль последний раз меняет свою классификацию и становится судном связи.

Корабли проектов 1914 и 1914.1 внешне отличались только наличием у второго РЛС «Фрегат» на втором корпусе с улучшенной антенной. Некоторые изменения коснулись внутреннего расположения помещений. Установленные мощные средства наблюдения разрешают выполнять дополнительные задачи. Корпус судна получил противоледовый пояс по классу Л1. На корабле установлено:
- небольшая фок-мачта;
- грот-мачта с внутренними помещениями;
- бизань-мачта с внутренними помещениями;
- два бассейна, один на палубе надстройки, другой в спортивном зале;
- вертолетная палуба и ангары для хранения вертолетов;
- установки ТКБ-12 с боезапасом 120 осветительных выстрелов «Свет»;
- возможность установки 6-ти АК-630, двух в носовой и четырех в кормовой части корабля;
- два винта с регулируемым шагом, диаметром 4.9 метра;
- две движительно-рулевых выдвижных колонки с диаметром винта 1.5 метра;
- два устройства подруливания с диаметром винта 1.5 метра;
- бульб с резонатором ГАС;
- автомобиль ЗИЛ-131;
- плавсредства - 4 спасательные шлюпки закрытого типа, рабочий и командирский катера, 2 весельных яла;
- уникальное устройство подъема космических спускаемых аппаратов;
- комплекс автоматизированной посадки «Привод-В»

Корабли проекта 1914 и 1914.1 - это одни из наиболее комфортабельных военно-морских кораблей. На корабле оборудовано:
- комплекс «Медблок», состоящий из операционной, рентгеновского кабинета, стоматологического кабинета, процедурной и 2-х кают для космонавтов;
- клубное помещение со сценой и балконом;
- спортивный зал с душевыми;
- вместительная баня;
- библиотека;
- ленкомната;
- канцелярия;
- парикмахерская;
- судовой магазинчик;
- столовая и две кают-компании;

Оборудование спальных мест экипажа:
- срочная служба - 4-х местные каюты с умывальником, шкафами;
- мичманы - 2-х местные каюты с умывальником, шкафами;
- офицеры, младший состав - 2-х местные каюты с душем;
- офицеры - одноместные каюты;
- командование - блок-каюты;
- командир корабля - блок-каюта с салоном для торжеств.

Корабль проекта 1914.1 даже сегодня - один из наиболее больших и оснащенных кораблей ВМФ России. Он представляет собой последние достижения советских ученых и конструкторов, из которых можно выделить:
- двухсторонний спутниковый комплекс связи «Шторм» ;
- аппаратура космической связи «Аврора», которая обеспечивает телефонную связь с ЦУ и космонавтами на орбите;
- аппаратура «Зефир-Т», одна из важнейших комплексов для работы с антеннами и объектами;
- аппаратура «Зефир-А», уникальный даже на сегодня комплекс измерения, основное преимущество - используемые алгоритмы обработки информации, мощнейший комплекс вычислений;
- станция фоторегистрации «Дятел». Хотя по своим параметрам работает как обычный глаз человека, технологически получился сверхсложный комплекс - не имеет аналогов в мире;
- пеленгатор-радиометр «Куница» - аппаратура последнего шанса сбора информации о контролируемом объекте;
- комплекс навигации «Андромеда». Еще один представитель уникальной советской мысли - проводит расчеты координат заданной точки и всех сопутствующих характеристик;

Основные характеристики «Маршала Крылов»:
- тип - стальной с 2-х ярусной надстройкой, удлиненным баком, имеет 14 отсеков;
- водоизмещение - 23.7 тысячи тонн;
- длина - 211 метров;
- ширина 27.5 метров;
- осадка - 8 метров;
- полезная нагрузка - 7 тысяч тонн;
- скорость до 22 узлов;
- силовая - дизельный ДГЗА-6У;
- два палубных вертолета Ка-27;
- запасы: топлива - 5300 тонн, авиатоплива - 105 тонн, воды - более 1000 тонн, из них питьевой более 400 тонн;
- автономное плавание до 3-х месяцев;
- экипаж корабля - 339 человек.

А вот еще интересный кораблик

/Материал удостоен региональной премии "Журналист года-2011" (Калининградская область)/.

Кают-компанию называют визитной карточкой корабля.
Как организован прием пищи и досуг офицеров на сторожевом корабле Балтийского флота "Ярослав Мудрый"? Своими мыслями о кают-компаниях поделились
не только те, кто служат, но и ветераны флота.

В любом словаре прочтете, что кают-компания - это судовое общественное помещение для приема пищи, собраний и коллективного отдыха командного состава. Первое из помещений, появившихся на судне во времена парусного флота. Предусматривается на всех морских судах, кроме малотоннажных, располагается вблизи жилых помещений командного состава. Площадь выбирают из расчета не менее 1,4 - 1,5 кв.м. на 1 место. Термин происходит от сочетания слов: из голландского языка - «kajuit» - "каюта" и французского - «compagnie» - «общество».

В туман

…На улице туман. В военной гавани наводят порядок. Убирают палую листву с причальных стенок. СКР "Ярослав Мудрый" пришвартован к эскадренному миноносцу "Беспокойный". Когда-то на этом эсминце довелось побывать на Международных учениях "Балтопс-2001". Тогда впервые столкнулся с обычаями и традициями кают-компании на Балтийском флоте... Все-таки не прохожу службу на корабле. И вот тогда в 2001 году оценил по-настоящему важность корабельной кают-компании.
***
В памяти сохранились и собственные курсантские воспоминания о стажировке на БПК "Красный Кавказ" на ЧФ в конце 80-х. Будучи на последнем курсе военно-морского училища, нам уже разрешалось обедать и ужинать в мичманской кают-компании. Это одно из самых приятных воспоминаний той поры. Но вот сейчас, идя на СКР "Ярослав Мудрый", думал, что эдакого могу узнать о кают-компании?
Командир сторожевого корабля "Ярослав мудрый" капитан 2 ранга Алексей Иванович Суглобов - в чистой, наглаженной рубашке, в делах и заботах, встретил приветливо. Кают-компания - это его конек. Он многие годы до прихода на новый корабль, коим является "Ярослав Мудрый", спущенный на воду года четыре назад, являлся старшим помощником и на "эскээрах", и на больших десантных кораблях... А, как известно, за кают-компанию отвечает старпом. Так как старпома «Ярослава Мудрого» капитана 3 ранга Р. Дроздова на корабле не оказалось(он был в отпуске), командир взял его функцию на себя.
- Это ведь не только место для приема пищи офицерского состава, это еще и проведение времени, досуга, особенно когда корабль находится в море. Это общение между офицерами. – Казалось, Алексей Иванович хотел все прочесть по учебнику. - Специфика корабельной службы такова, что некоторые офицеры редко встречаются на корабле, потому что у одних боевой пост - в корме, у других - в носу. Живут они в разных каютах. На корабле какого-то офицера трудно иногда найти, а в кают-компании его всегда можно застать. И пообщаться с ним… А если нужно принять какое-то официальное решение, то тогда проводится общее собрание. Вот кают-компания и предназначена в первую очередь для сбора офицеров. Но здесь можно проводить и личное время - посмотреть телевизор, поиграть в нарды, шахматы. У нас приобретена спутниковая антенна, установлено оборудование для общего просмотра фильмов. Корабль-то - современный. Семь стационарных телевизоров. В том числе, один в кают-компании.
Все то о чем говорит командир, есть на любом корабле флота. Ну, или почти на любом. Разве что стационарные телевизоры - это скорее новинка, чем обычное явление. У командира в каюте - такой же.
- В кают-компании проводятся собрании, сдача зачетов, ведь по сути дела, это самое большое помещение, где могут собираться офицеры, есть еще кают-компания мичманов, оборудованная практически всем тем же, что и офицерская. Она поменьше...Форма одежды для нахождения в кают-компании, как правило, - кремовые рубашки, галстук. Никто не должен приходить в сланцах, и уже тем более в майке. У каждого офицера есть свое место, которое указывается на схеме размещения офицерского состава в кают-компании. Здесь же указано время, отведенное для приема пищи. Вывешивается эта схема на двери кают-компании, - командир проводит "ликбез". Слушаю и думаю об этом. Может быть, кому-то и следует знать эти вещи.
Если рассмотреть внимательнее схему размещения офицерского состава в кают-компании, заметите: в ней указано, что кресло командира корабля - во главе стола рядом с эмблемой корабля. Напротив, на другом конце стола - кресло старшего помощника корабля. Есть отведенное место для гостей - по правую руку от командира. Здесь, к слову, сидел и я, когда обедал вместе с офицерами на СКР "Ярослав Мудрый".
...И вот командир отлучается на несколько минут по делам, достаю книгу В. Дыгало "Флот государства Российского. Откуда и что на флоте пошло". Ну, например, он пишет, что "кают-компания на корабле, как указано в уставе, “должна служить местом тесного общения офицеров и культурным центром, способствующим воспитанию офицеров, выработке единых взглядов на вопросы ведения морского боя, боевой подготовки и организации службы корабля”. По установившемуся морскому обычаю, офицеры в кают-компаниях рассаживались за столом строго по старшинству. Во главе стола был старший офицер, по правую руку от него - следующий по рангу офицер, по левую - старший инженер-механик. Затем шли старшие специалисты и далее, также по старшинству в воинских званиях, младшие специалисты, вахтенные начальники, вахтенные офицеры и механики. Такое размещение создавало атмосферу уважительности и субординации, выделяло “старший” и “младший” (как тогда было принято говорить, “баковый”) концы стола. Все это позволяло старшему офицеру чувствовать опору в застольных разговорах в лице старших специалистов. И ныне места в кают-компании столь же строго распределяет старший помощник командира. Особой заботой старшего офицера, считавшегося, по флотским законам, хозяином корабельной кают-компании, было создание среди офицеров особого микроклимата, установление там, как когда-то говорили, Esprit de Corps (духа корпоративности). По мнению известных русских адмиралов, эта сплоченность во многом обеспечивала победу в любом бою, успешное решение самых трудных задач, поставленных перед кораблем".
Отличные мысли, не так ли?
- У нас сохранилась традиция назначать заведующих кают-компанией, - продолжает Алексей Суглобов, вернувшись. - Вот его тетрадь, куда он вносит все расходы на содержание, закупки. Ни у кого не возникнет ни доли сомнения, что подобное должно быть. И это уже традиция, которой много лет. Я пришел на корабль в марте, завел эту тетрадь. А до этого здесь ее не было. Ну, например, мы идем на боевую службу. В море нужно хорошо питаться. Нужно иметь хорошую питьевую воду. Мы приняли решение поставить фильтры очистки воды. Где на это взять деньги? Вот, решить это можно только сообща. Также провели косметический ремонт кухни. Купили новый набор ножей. Каждый предназначен для отдельного вида продуктов. Мы отремонтировали нашу кают-компанию. Раньше было тесновато. Снесли кое-какие перегородки. Расширили пространство. Единственное что мы не в силах сделать - увеличить ширину обеденных столов. А они узкие, и из-за этого не очень удобные. Лишнюю тарелку не поставишь. А хочется, чтобы и цветы стояли, и хлебницы, и пиалы с майонезом и кетчупом... Может, это черта моего характера. Я люблю красиво и хорошо покушать. Красиво! А это - сервировка стола, приготовление пищи. От обеда человек должен получать не только физическое удовлетворение, но и эстетическое удовольствие. У нас в обед - белоснежные салфетки на столах. Новая посуда. Если я здесь питаюсь четыре раза в сутки, то хочу, чтобы это было не только вкусно, но и красиво. Меня научили так. Я был тоже когда-то заведующим кают-компанией. Тоже составлял меню. Контролировал ход приготовления пищи. Убежден, что должно быть не меньше трех закусок. Вот и у нас - два салата, и рыба, сало, колбаса, либо сыр... Мне самому нравится готовить. Из первых блюд любимое - суп фасолевый, из горячих - мясные блюда. Мясо должно быть приготовлено обязательно в духовке. Здесь на корабле мне не доводилось самому готовить, но на других кораблях - бывало. Показывал как надо. Когда готовишь, отдыхаешь. Это своего рода разгрузка. Салаты люблю готовить. Но вот дома в основном готовит жена, - говорит командир.
И потом ведет на кухню. Там - большой холодильник, электромясорубка, новая плита, и еще - стиральная машинка, бойлер. Находясь в море офицеры могут спокойно постирать белье, не дожидаясь подачи воды, которая, как известно, на корабле подается по графику, и является важной составляющей жизнеобеспечения. Именно поэтому, например, командир корабля не пользуется своей стиральной машинкой, установленной в его каюте согласно проекту, потому что она требует большого расхода воды. А вот в кают-компании, где стиральную машинку установили самостоятельно, обеспечив ее собственным водозабором, - другое дело. Обшито кухонное помещение белым сайдингом, удобным для мытья. Новая обшивка и в мичманской кают-компании. На полу - плитка. Хорошо! Уютно, чисто. Еще мне двери на корабле нравятся. Они не железные, как на многих кораблях, а - деревянные. Это - тоже особый шик. Вот и в кают-компании - красивая деревянная дверь.

Команде чай пить.

Когда на обед и на ужин собираются офицеры, ко мне приходит старпом, докладывает. Приглашают к столу. Вечерний чай чаще всего проходит без моего участия. Я могу остаться пить чай в своей каюте. У нас каждый вечер к чаю что-нибудь печется. Есть меню, - отмечает капитан 2 ранга А. Суглобов.
Для чая у командира есть свой подстаканник. Об этом знают все, и никто кроме него этот подстаканник не берет. Вообще, пить чай из стаканов с подстаканниками - хорошая и добрая традиция. Правда, не на всех кораблях она соблюдается. На многих - к чаю выставляют фарфоровые кружки без ручек. Но кто понимает толк в чае, тот понимает и значение этих подстаканников. Особенно, если они... мельхиоровые, как у командира, с позолотой. Или - серебряные.
Помню поход в 2006 году на одном из кораблей Балтийского флота в Средиземное море, когда команда о вечернем чае отдавалась, но никто к нему не выходил. Вестовой ставил на стол кружки, доставал килограммы сливочного масла, стопки пресных хлебцев. И потом все это убирал обратно. В 21 час в море в кают-компании было пусто и уныло. Офицеры пили чай каждый в своей каюте.
И уж тут было не до подстаканников: какая ерунда, действительно. Так вот, чай в подстаканнике - это некий ритуал. Вспомните поезд. Звенящие стаканы в подстаканниках в руках проводницы символизируют некую общность, объединяющую каждого пассажира. Да и чай в них почему-то вкуснее. Так и на корабле. На СКР "Ярослав Мудрый", чтобы вечерний чай был приятным, пекут булочки, покупают печенье, повидло. Много лет назад, будучи на БПК "Красный Кавказ" на ЧФ в конце 80-х, было приятно увидеть с каким благоговением проводился вечерний чай. Тогда шел Чемпионат Мира по футболу, и возле телевизора не было где яблоку упасть. Смех, шутки. И личность - как на ладони. Это было в советское время, но потом, этот дух общности, единства куда-то ушел. Улетучился. И вот уже в дальнем походе на корабле БФ в Средиземное море в 2006 году вечерний чай был формальностью. Да и кают-компания на этом корабле не манила к себе ни вечером, ни днем.
***
Давно подмечено, что кают-компания - лицо корабля. Я бы добавил, всего того, что происходит в Военно-Морском флоте страны. В его жизни бывали не только взлеты, но и падения. Нарком ВМФ СССР Николай Кузнецов, один из первых своих приказов посвятил восстановлению кают-компании, как места встреч офицерского состава. Это было в те годы, когда слово офицер носило расстрельно-запретные ассоциации. «Без кают-компании не бывает общества офицеров, без этого рыцарского собрания корабль мертвеет, лишается души и напоминает невольный экипаж, угнетенный страхом, подозрениями и сплетнями, с кнутобоем-начальником. Корабль без кают-компании, как полк без офицерского собрания, никогда не будет духовной единицей», - это кузнецовские мысли актуальны и сегодня.
В. Дыгало в своей книге "Флот государства Российского. Откуда и что на флоте пошло" тоже подчеркивает, что "в кают-компаниях современных кораблей российского военно-морского флота должна быть создана атмосфера демократизма без плац-парадного обращения по воинскому званию или по должности и фамилии, должно возродиться уважительное обращение по имени и отчеству старших к вчерашним выпускникам и доверительное - молодых офицеров к своим наставникам. Это пробуждает обостренное чувство равной ответственности за корабль, за общее дело коллектива, понимание необходимости твоей службы для экипажа, стремление не уронить его честь. В этом корабельном центре общения каждый должен иметь право поговорить на любую тему, высказать свое мнение, услышать точку зрения командира, а командир в свою очередь сможет узнать, чем живут и что думают его подчиненные. Только в таких условиях на кораблях будет витать дух товарищества, о котором неустанно заботились передовые адмиралы Российского флота как об основе победы в бою".
***
- Я был на американских кораблях, - говорит Алексей Суглобов, когда речь заходит об иностранных флотах. Ведь все познается в сравнении... - Во время фуршета там обслуживают официанты. Главное, что бы я перенял у американских военных - это финансирование. Расходы на содержание корабля, и в том числе, кают-компании там совсем иного порядка.
Алексею - 32 года. Он иной раз назовет себя "старым". Не в 32! Опытный - вот это другое дело. Командир окончил Балтийский военно-морской институт им. Ф.Ф. Ушакова. Родом из Севастополя. Оттуда приехал в Калининград. Поступил в БВМИ. В 2001 году успешно окончил артиллерийский факультет. Попал на Балтийский флот. Тогда шли индийские заказы. Был назначен командиром группы управления. И потом прошел службу на СКР флота. Был старшим помощником на "Неустрашимом", "Пылком". С 2008 по 2011 был старпомом БДК "Королев". С марта - на "Ярославе Мудром". Но уже в роли командира.
Общаясь с ним, зашла речь и о библиотеке. На СКР "Ярослав Мудрый" она есть, но вот в кают-компании - книг не много. Как правило, их никто не читает. Это кстати, характерная примета времени. Интернет заменил книгу, а автомобиль развил такое явление, как аудиокнига, которую слушают, сидя за рулем авто в пути. Все это отражается и на быте военных моряков. Увидеть кого-то, держащим в руках книгу в кают-компании, редкость. И, тем не менее, не хлебом единым жив человек. Да и предназначение кают-компании куда шире, чем просто - в качестве места для приема пища. Она является еще и культурным центром корабля. Ну, по крайне мере, так должно быть, и так когда-то было.

На СКР "Ярослав Мудрый", являющимся режимной частью, запрещено наличие Интернета. В этом есть некий парадокс. Почему, например, разрешено пользование мобильными телефонами? Эти ягоды с одного поля. Современные смартфоны позволяют находиться в глобальной сети когда и где угодно. То есть, Интернет есть в кармане у любого продвинутого лейтенанта.
Перспективный офицер командир радиотехнической боевой части (БЧ-7) старший лейтенант Павел Валерьевич Лубнин выпускник ВМИ радиоэлектроники им. Попова 2007 года. В беседе сначала он высказал бытующее мнение, что на военных кораблях нельзя допускать Интернета, это, мол, возможная утечка информации. Но, поразмыслив, отметил, что любой мобильный телефон может сыграть… ту же шутку, что и компьютер, подключенный к Интернету. И все-таки признал, что Интернет может вдохнуть новую струю в жизнь кают-компании.
Я вспомнил, как, будучи на крейсере ВМС США "Кей Си Джордж" на экскурсии во время обмена делегациями на международных учениях в Германии, увидел одного из американских офицеров следящего по Интернету за родами дочери. Та находилась в родильном помещение какой-то американской клиники. Рождение внука для него стало настоящим праздником! И подумал, что, например, "Скайп" может привнести «свежее дыхание» в жизнь кают-компаний, новизну в закостенелость мешающих двигаться вперед привычек. Изменить отношения военнослужащих между собой. Как приятно, находясь в море, пообщаться с родными и близкими по Интернету. Для офицерского корпуса это незаменимо. Возможность пользования глобальной сетью есть, наверное, на всех кораблях западных стран. В принципе, там много что не так. И вот если вспомнить тот же "Кей Си Джордж", то в мичманской кают-компании можно было встретить моряка в шортах и в майке, сидящего с закинутыми на стол ногами перед огромным плазменным телевизором. Вот где демократизм! Но такую картину в офицерской кают-компании на этом корабле увидеть было бы не возможно. Офицеры в ВМС США - белая кость. И кстати, в этом смысле российский и американский офицеры похожи. Разница разве что в денежном содержании того и другого. А что касается дополнительных закупок перед уходом в поход, то они есть и на других иностранных флотах. Например, на датском корвете "Грибен" я видел, как моряки вне зависимости от звания, пользовались корабельным баром, где хранилась минеральная вода, кола и соки. Каждый, доставая банку, делал отметку в тетрадке об этом, и потом оплачивал свои запросы из собственного кармана.
- Кают-компания предполагает своего рода традиции, - отмечает молодой офицер Лубнин. - Я считаю, что эти традиции необходимо сохранять. Первое, - это место сбора офицеров. Это место, где бы было принято разговаривать не только о службе... Как-то несколько лет назад в кают-компании одного из кораблей увидел пианино. Можно было услышать на корабле звук этого красивого музыкального инструмента. Это мне врезалось в память. У нас нет пианино. Да, наверное, сегодня его редко где встретишь на корабле. А, на мой взгляд, это упущение. Вот если вы посмотрите советские фильмы про военных моряков, то в некоторых кают-компаниях там играют на пианино. Ну, а сейчас разве что караоке может где-то и есть. Но настоящие музыкальные инструменты ушли из жизни военных моряков, - говорит офицер Лубнин и продолжает, - кают-компания - это как кухня в доме. Я приверженец традиционной кают-компании без компьютера с выходом в Интернет. То есть, можно прийти в кафе, в ресторан, там можно встретить бесплатный Wi-Fi... Увидеть, как все достали свои ноутбуки, уткнулись в них, и никто никого не видит. Из-за этого теряется живое общение. Этого не должно быть на корабле. Мы должны общаться друг с другом, а не переходить в виртуальную среду… На мой взгляд, должна быть золотая середина. Нужно найти разумное применение этому. Хотя, мы ведь люди военные. У нас есть много ограничений. И по защите гостайны. Хотя, я как радиоэлектронщик знаю, на что способен, например, мобильный телефон. Включенный телефон может быть отличным прослушивающим устройством…
Офицер Лубнин обладает волевыми качествами характера, но, по молодости лет, его мысли все-таки еще плавающие. Понятно, что разговор об Интернете на военном корабле – одна из тем беседы с ним. Общаясь с молодым офицером, уяснил другое - каждый на корабле заинтересован в том, чтобы он был для них домом, а экипаж – одной семьей. В этом смысле воспоминания бывших военных моряков очень ценны.

Звонок на кухню

Заместитель командира крейсера "Адмирал Зозуля" по воспитательной работе (1993-1995 гг.)капитан 1 ранга Сергей Владимирович Кукса, с которым я пообщался накануне своей поездки на «Ярослав Мудрый», привел пример, как в 2007 году он ходил в поход на СКР «Неустрашимом».
-Когда-то я был заместителем командира по воспитательной работе этого корабля, - говорит Сергей Владимирович, - …И вот в 2007 году во время похода был разочарован кают-компанией. …Как-то один из больших начальников адмирал во время посещения кораблей во время подготовки к сдаче курсовой задачи К-1 заметил, что ему, как опытному человеку, достаточно посетить кают-компанию на корабле, обратить внимание становятся ли матросы к бортику, когда проходят офицеры, особенно младшие, и впечатление о жизни моряков определенное сложится. А дальше - учения, тренировки и так далее… Но по этим первым признакам, можно будет предположить, чем закончатся эти учения. Если в кают-компании - плохая обстановка, или вообще - хлев, то такое же будет и учение. Никакое! Если матросы к лейтенантам относятся негативно и будут еще плечом пинать, то понятно, что порядка на корабле не будет. Поэтому, на мой взгляд, важно какая на корабле кают-компания.
Вот я приведу один не очень красивый пример. Как-то (было это в 90-ые годы) я пришел на вечерний чай... Рядом со мной сидит лейтенант командир БЧ-4. Мне чай принесли. И вестовой вроде как приготовился подать чай лейтенанту. Тут звонок. Вестовой убежал. Его вызывает старпом. Вестовой возвращается, берет этот чай, несет старпому. Лейтенант сидит, ждет. Вестовой опять наливает чай, вроде как уже лейтенанту. Опять звонок. Он все бросает. Бежит в коридор. Заместитель его, оказывается, вызывал. Он берет чай с пирожками и бежит к нему. В третий раз наливает чай лейтенанту. Опять звонок. Вестовой убежал. Его вызвал оперуполномоченный на походе. Лейтенанту вроде как неловко. Он уже хлеб маслом намазал. Сидит зубами скрипит от обиды. И…Не выдержал. Бросил нож и ушел. Получается, что вместо того, чтобы почувствовать себя офицером в коллективе, ощутить, что ты часть некой корпоративной общности, ты испытываешь негатив, некое унижение...
В 1983 году я пришел на СКР «Бдительный». И как-то пришел на вечерний чай. На СКР этих проектов - два стола в кают-компании. Но вестовые накрывали на вечерний чай только один стол. И вот я пришел как-то, и занял свободное место. Был такой счастливый. И приходит командир БЧ-7. Опытный офицер. Рядом садится и мне говорит "Лейтенант, я прошу запомнить, что, когда я на борту, мое место не занимать!" Я от этих слов, практически залпом выпил этот горячий чай, и убежал. Мне было не ловко, потому что я занял чужое место. А должен был поинтересоваться у вестовых, на борту или нет тот или иной офицер. Это были элементы воспитания - уважение к старшим.
***
Этот вечерний чай уже набил оскомину на зубах. Нечто похожее видел и я в походах. Видел, как вестовой оказался крайним в такой ситуации, и на упреки своих сослуживцев, мол, почему ты обслуживаешь не того офицера, ему пришлось применять силу, а потом разбираться с прокурором. Хотя, этот вестовой был добрейшей души молодой человек. Просто, вся эта чехарда с вечерним чаем, который должен быть просто приятным временем, превращается на многих российских военных кораблях в сущий кошмар. И вот тут понимаешь, почему командир пьет чай в своей каюте...И еще понятно, что волевым решением здесь дело не поправишь. Здесь должно поменяться мышление людей, которые бы сами захотели быть вместе вечером, за одним столом, без воинских регалий. Особенно, если корабль - в море.
- И это можно сказать не только о вечернем чае, - продолжает Сергей Владимирович. - Даже после поверки, мы возвращались в кают-компанию, смотрели телевизор, общались. И это было в порядке вещей. В 1986 году, на переходе морем на СКР «Дружном», я заходил в кают-компании совершенно без каких-то напрягов. Не было никакого давления, мол, кто-то здесь сидит - командир или какой-то еще более высокий начальник. Стоит вспомнить то время еще и потому, что никто не мог войти в кают-компанию одетым не по форме. Я себе тогда даже представить не мог, что кто-то придет на обед в тапках, или в одной тельняшке. Я и сейчас это не могу воспринимать. Но иногда вижу, к сожалению, когда офицер приходит в кают-компанию в сланцах на босую ногу. У нас всегда было так, что на прием пищи следовало приходить в кремовой рубашке. Это же характеризует человека. Наверное, меньше требований было в мичманской кают-компании. Но…В свое время я служил на ракетном крейсере "Грозный", когда им командовал, в последствии ставший контр-адмиралом, Михаил Федорович Пинчук. Он периодически намекал старшему кают-компании мичманов главному боцману (а главный боцман на крейсере - это фигура) , мол, чтобы его пригласили в кают-компанию. И мичмана готовились к этому. Доставались самые чистые скатерти, ставились дополнительные закуски. Командир приходил к ним на обед, общался, те ему говорили о своих каких-то проблемах.
Вообще, что касается кают-компании на корабле, в одном из фильмов о советской армии был такой эпизод - армейский офицер после каких-то учений попал на корабль, в кают-компанию, на обед. Чистота, порядок, бра светят, красивая сервировка, мягкие кресла. А это подчеркну - армейский офицер. Он еще несколько часов назад был в полях, по колено в грязи. И тут ему 50 граммов наркомовских подносят, и он говорит, мол, "Да-а, так воевать можно!" На что ему командир корабля, поняв его сарказм, отвечает: «Да можно! Потому что у нас - отличный корабль, отличный экипаж». И в этом смысле наличие кают-компании - это конечно, некоторое преимущество перед сухопутными войсками. У хороших командиров ведь она становится едва ли не рестораном на борту военного корабля. Там вам и фужеры, и вафельные салфетки и столовые приборы из отличной стали. А это престиж. Если еще кто-то сыграет на пианино. Да. Вот где - элита Вооруженных Сил.
Вот пример о том, что иногда даже столовые приборы помогают в морской службе. Наверное, самые большие педанты в сервировке стола на военных кораблях - это англичане. На столах у них в кают-компаниях - две скатерти(белая длинная и темная короткая), несколько фужеров рядом с тарелками, на которых белоснежные вафельные салфетки. Обязательно цветы в центре столиков, и, конечно, - удобные столовые приборы. Причем, серебряные. Не зря военно-морской флот Великобритании называют королевским. Во время военного конфликта на Фольклендах на одном из английских кораблей вышел из строя какой-то важный прибор. Корабль стал фактически не управляемым. Моряки собрали столовые приборы, переплавили их, сделали из переплавленного серебра нужную деталь, и заменили ее.
- ...Конечно, чтобы просто утолить голод, можно, и на газетке в каюте перекусить. Можно, как в самолете, достать одноразовые обеденные пакеты, поесть и - все хорошо. Но, если говорить о неком элементе воспитания, то просто перекусить не получится. Офицер должен чувствовать себя офицером, у него должно быть чувство локтя, корпоративности... В свое время была разработана инструкция, как и что должно быть организовано в кают-компании, - продолжает Сергей Владимирович Кукса. - Вестовые знали, кого нужно обслуживать первым. Командиры гордились своими вестовыми. Для них разрабатывали форму одежды. Сейчас она, правда, одинаковая для всех. А мы когда-то сами придумывали форму для вестовых. Чтобы она была красивая. Жены офицеров шили ее. И вестовым нравилась эта одежда. Они даже в увольнение в ней бегали. А сейчас посмотрите, во многих кают-компаниях вестовые в засаленных рубашках, в грязных штанах. Мне кажется, что главная проблема там - это разруха в головах, вот что…

Экипаж - одна семья

Общаясь с офицерами, ветеранами не мог не задаться вопросом, а что полезного надо вынести из прежних лет флотской жизни. И в этом отношении воспоминания бывшего командира ракетного крейсера "Грозный" контр-адмирала в отставке Михаила Федоровича Пинчука были очень важны.
- Я прослужил на крейсере 16 лет и 10 дней, придя на него еще лейтенантом. А в кают-компанию офицеров попал года через четыре с начала своей службы, - вспоминает он. - При наличии на борту штабов дивизии, бригады, кают-компания у нас была очень большой. Я мог, конечно, питаться в четвертом заходе, но зачем мне это надо? Так что я питался вместе с матросами, и меня это устраивало. Для меня вообще было не зазорным интересоваться тем, чем живет матрос на корабле. И мне это не помешало стать в последствии контр-адмиралом...Успех хороших кораблей, которые ходят в море, стреляют, где хорошая подготовка, зависит от того, как офицеры заботятся о матросах. Находясь в кают-компании, они должны помнить, что еще есть и матросы. А если они не помнят этого, то это ведет к правонарушениям в матросской среде. Мы часто бывало, посидим с офицерами в кают-компании после вечернего чая, пообщаемся и потом идем по матросским кубрикам, поговорить с матросами. И я еще раз подчеркну, что такое отношение к матросам никому не помешало стать в последствии адмиралами. Мы - простые люди, из крестьянских семей хорошо понимали, что все - и офицеры и матросы находимся на одном корабле.
...Как не покормить матроса?! Он ведь - молодой, ходит по железу. Если офицеры пьют чай, то и матрос должен пить чай. На корабле все идет от кают-компании, от кухни. Если там кричат и ругаются, то, как говорят, переборки все слышат. Или если идут нарушения, то и матросы позволяют себе нарушать что-то. Никто из офицеров не должен там позволять себе хамства, заносчивости, грубости. Нельзя ругаться матом, конфликтовать с коллегами. Это место для приятного общения. Таковы традиции российского флота еще с Петровских времен. Как офицеры ведут себя в кают-компании, так и служит матрос.
***
Михаил Федорович вспоминает, что на крейсере "Грозный" в кают-компании всегда был горячий чай - и днем, и вечером, и ночью. На кухне стоял заварочный чайник. Вестовой укутывал его в полотенце, чтобы подольше сохранялся жар, и каждый мог в любое время прийти и попросить стакан чая. И это было не зазорно. А стаканы на крейсере были в серебряных(!) подстаканниках. И их нужно было чистить, чтобы они блестели.
- Офицеры должны обязательно думать о матросе. И каждый на своем посту, и в целом, в масштабах всего корабля. Мы старались, чтобы так и было. Например, у нас первое блюдо всегда было единым для всех. Его готовили и для матросов, и для мичманов и для офицеров, - продолжает Михаил Федорович. - Это подчеркивало, что каждый член экипажа, будь-то офицер или матрос, должны нормально питаться. Другое дело, что, конечно, у матросов сервировка стола отличалась. Но того требовал устав. И матросы к этому относились с пониманием.
Общаясь с контр-адмиралом в отставке М. Пинчуком, речь зашла о проведении досуга в кают-компании. Услышал, что на крейсере часто звучало пианино....
- В кают-компании обязательно есть пианино. Да, что вы! Пианино обязательно есть! - Возмущался он, когда услышал, что на многих кораблях сейчас пианино нет. -... Я думаю, что везде есть. А, если нет, то значит, не поставили. Есть такие вещи, которые должны просто быть в кают-компании. И пианино - одно из них... А еще - надо уметь и слушать и…кушать!
После того, как Михаил Пинчук, уйдя с крейсера, возглавил бригаду надводных кораблей в Лиепае, он столкнулся с одной не очень заметной для посторонних проблемой.
- Когда я пришел в бригаду, увидел, что многие офицеры на кораблях кушают ложками и первое и второе и салаты, - говорит он. - И мне пришлось учить их. Устраивались показные обеды, ужины и так дальше. Столы сервировались, доставалось все самое лучшее. Приглашал командиров кораблей в лучшие кают-компании, чтобы они учились там. Ну, как это так! Командир корабля кушает мясо ложкой! Я учил своих подчиненных не только хорошо стрелять, но красиво кушать. Мне пришлось много сил для потратить, чтобы изменить ситуацию.... Извините, но на крейсере сервировка стола - это сервировка! Это, во-первых, десять - двенадцать закусок. Это отменно приготовленные блюда. Были негласные соревнования, где лучше обслуживают. Соответственно, и офицеры должны были иметь хорошие манеры за столом. Кают-компания на крейсере - это солидно. Там надо знать, что говорить. Подбирать слова. Это еще и своего рода информационный центр. Приходили офицеры, сообщали новости. Каждый - о том, за что был ответственен.
Это было и понятно. Ведь тогда корабли по 6-8 месяцев бывали в походах. Где как не в кают-компании обмениваться новостями.
Когда "Грозный" списывали, Михаил Федорович, уже будучи на пенсии, строил дачу. И попросил, чтоб ему дали что-то из кают-компании крейсера. Решил сделать такую же, но на берегу.
- А там ведь была обшивка - под орех, чехословацкая, - говорит он. - Светильники, корабельные часы и т.д. Антураж. Сделал у себя на даче кают-компанию "Грозного" в миниатюре. Очень ей гордился. Но, увы, дача сгорела. Вы даже не представляете, как мне было на душе плохо! Был в депрессии. Переживал из-за этого. И даже не за дачу, а за свою кают-компанию. Три года вообще не мог подойти к пепелищу. Потом все-таки восстановил ее. Но она уже не та.
Конечно, не мог не поинтересоваться у контр-адмирала о том, как проводился на крейсере "Грозный" вечерний чай.
- Такого, чтобы кто-то не пришел на вечерний чай, нельзя себе даже было представить! - Отмечает он. - Это было обязательно для всех и каждого. Только командир мог позволить себе пить чай в каюте. И более того, командир крейсера мог и питаться отдельно в салоне. Но эта традиция не прижилась. Он кушал вместе со всеми. А вот не прийти на вечерний чай считалось тем же, что уйти в самоволку. Поэтому я не могу понять, почему на некоторых кораблях сегодня офицеры не ходят на вечерний чай. Ведь - это вечер...Тут чай попил, бутерброд съел, и дальше - пошло общение. И как-то какие-то трудности, существующие и в жизни и в службе, воспринимаешь уже иначе, к чему-то начинаешь относиться с юмором, а какие-то вещи и вовсе перестаешь замечать. И на душе - светлее. Ну как не прийти на вечерний чай?!
Увидел Михаил Федорович и политические мотивы в организации кают-компании, и вот тут уже дошло дело и до меня.
- Кают-компания еще играет и политическую роль. На ходовом мостике не собираются что-то обсуждать. В этом смысле я выделил бы журналистов, которые должны быть хорошо приняты в кают-компании, потому что потом они напишут о корабле, и важно, чтобы это мнение было хорошим. Ну, уж если на корабле в кают-компании - бардак, то тут уже ничего не поделаешь. Журналиста не заставишь писать ложь. Поэтому я всегда говорил, что постарайтесь показать себя с лучшей стороны! Не важно, какие журналисты - российские, английские, американские. Важно себя показать с хорошей стороны. Это даже не просто важно, а очень существенно!
***
… Уходил с СКР «Ярослав Мудрый», и командир Алексей Суглобов показал заготовки из латуни - таблички с фамилиями офицеров, которые он хочет прикрепить на двери кают. Наверное, кому-то может показаться обыденным - латунные таблички с фамилией проживающих в той или иной каюте, а мне видится в этом важный элемент корабельной жизни - на корабле люди не живут временно, они приходят сюда служить и жить надолго, и именно поэтому просто не имеют права жить здесь плохо. А главным показателем этой корабельной жизни морского офицера и является кают-компания, которая объединяет характеры и судьбы военных моряков.

Еще в начале XVIII в. на кораблях британского флота в кормовой их части, над ахтерлюком, где всегда хранились запасы провизии и вина, находилось большое помещение, в которое выходили двери офицерских кают. Оно называлось «вордроб», что в переводе с английского означает «платяной шкаф». В вордроб складывали ценные трофеи, захваченные на судах-призах. Когда трофеи отсутствовали, помещение служило офицерскому составу столовой. В конце XVIII в массовый захват призовых судов прекратился, и это помещение, переименованное в «вордрум» («кают-компанию»), стало местом общего столования офицеров. Под таким названием оно осталось во флоте и сегодня. Один из законодателей корабельных порядков британского «нэйви» , первый лорд адмиралтейства Джервис Джон, объявил кают-компании не просто помещениями столовых, а местом собрания офицеров.

На кораблях нашего военного флота кают-компания с общим столом появилась в середине XVIII столетия. До этого слуги офицеров, по большей части из числа собственных крепостных, как умели, готовили пищу своему барину, толкаясь и переругиваясь в тесном судовом камбузе, жалуясь друг на друга и ссоря своих господ. Кроме того, у офицеров побогаче и пища была получше, а это невольно раздражало менее состоятельных. Чтобы положить конец подобным отрицательным явлениям, и было повелено учредить на кораблях кают-компании.

К сожалению, мы очень мало знаем о полной опасностей службе и быте наших моряков в эпоху парусного флота. Наиболее ярко этот исторический период осветили русские писатели К. М. Станюкович, автор «Морских рассказов» и повести «Вокруг света на „Коршуне“, и И. А. Гончаров, создавший цикл путевых очерков „Фрегат «Паллада“. На этом фрегате была кают-компания, расположенная, как и велел старый морской обычай, в корме корабля.

В эпоху парусно-парового флота на судах всех типов - фрегатах, корветах, клиперах, а позже и на крейсерах - эти помещения, по существу, были однообразны и мало чем отличались от кают-компании парусника, на котором путешествовал И. А. Гончаров.

С появлением во второй половине XIX в. броненосных кораблей и возникшей при этом необходимостью с особой рациональностью сберегать каждый метр полезной площади, помещения кают-компаний во многом потеряли свой традиционный нарядный вид, а кое-где сменили и месторасположение - в первую очередь на легких крейсерах и эскадренных миноносцах.

В истории отечественного флота кают-компанией называлось также и сообщество офицеров-моряков одного корабля, которых сплачивали общие интересы, морские обычаи и традиции. Кают-компания, по сути, была коллективом единомышленников, посвятивших себя общей цели - защите Отечества. Этот взгляд на кают-компанию в какой-то мере отражен и в ныне действующем Корабельном уставе ВМФ, также рассматривающем ее как объединение офицеров, а не только как помещение для столовой. Кают-компания на корабле, указано в нашем уставе, «должна служить местом тесного общения офицеров и культурным центром, способствующим воспитанию офицеров, выработке единых взглядов на вопросы ведения морского боя, боевой подготовки и организации службы корабля» .

Великие русские флотоводцы адмиралы Ф. Ф. Ушаков, М. П. Лазарев, П. С. Нахимов, С. О. Макаров, размышляя о роли корабельной кают-компании, придерживались общего взгляда: сплоченность и единство кают-компании - это наглядное выражение дисциплины флота в целом, а традиции и обычаи - ее фундамент. Подобный дух и царил всегда в кают-компаниях наших боевых кораблей, где взаимоотношения строились на глубоком уважении младших к старшим, преклонении перед их опытом и боевым мастерством.

По установившемуся морскому обычаю, офицеры в кают-компаниях рассаживались за столом строго по старшинству. Во главе стола был старший офицер, по правую руку от него - следующий по рангу офицер, по левую - старший инженер-механик. Затем шли старшие специалисты и далее, также по старшинству в воинских званиях, младшие специалисты, вахтенные начальники, вахтенные офицеры и механики. Такое размещение создавало атмосферу уважительности и субординации, выделяло «старший» и «младший» (как тогда было принято говорить, «баковый») концы стола. Все это позволяло старшему офицеру чувствовать опору в застольных разговорах в лице старших специалистов. И ныне места в кают-компании столь же строго распределяет старший помощник командира.

Особой заботой старшего офицера, считавшегося, по флотским законам, хозяином корабельной кают-компании, было создание среди офицеров особого микроклимата, установление там, как когда-то говорили, Esprit de Corps (духа корпоративности). По мнению известных русских адмиралов, эта сплоченность во многом обеспечивала победу в любом бою, успешное решение самых трудных задач, поставленных перед кораблем.

Жизнь кают-компаний в эпоху парусного флота и вплоть до революции в основе своей покоилась на обычае видеть в начальнике начальника только на службе, а в кают-компании и вне службы он был только старшим товарищем. Старший офицер на палубе всегда «господин капитан 2-го ранга» или «господин старший лейтенант», внизу же - «Иван Иванович», «Иван Петрович», и считалось совершенно невозможным обращаться к нему иначе. Происходило это потому, что корабль для истинного моряка был домом, но домом, имеющим две половины, строго разграниченные морским обычаем, а именно палубу, где моряк всегда на службе, и кают-компанию, где он всегда дома. Это разграничение, присущее только флоту, обусловило и ряд неписанных правил жизни кают-компании. Так, например, считалось дурным тоном говорить за обеденным столом о службе, считалось бестактным делать выговоры и вообще все то, что не принято в хорошей семье. И только в случаях крайней необходимости старший офицер или даже старший в чине делал их в форме, диктовавшейся обстоятельствами. Чаще всего - традиционным способом, как, например: «А не поговорить ли нам лучше о пряниках» или «Заткните фонтан красноречия, мичман» и т. п., что обычно вызывало улыбки, и провинившийся без обид ставился на место. Очевидно, и в кают-компаниях современных кораблей нашего военно-морского флота должна быть создана атмосфера демократизма без плац-парадного обращения по воинскому званию или по должности и фамилии, должно возродиться уважительное обращение по имени и отчеству старших к вчерашним выпускникам и доверительное - молодых офицеров к своим наставникам. Это пробуждает обостренное чувство равной ответственности за корабль, за общее дело коллектива, понимание необходимости твоей службы для экипажа, стремление не уронить его честь. В этом корабельном центре общения каждый должен иметь право поговорить на любую тему, высказать свое мнение, услышать точку зрения командира, а командир в свою очередь сможет узнать, чем живут и что думают его подчиненные. Только в таких условиях на кораблях нашего флота будет витать дух товарищества, о котором неустанно заботились передовые адмиралы Российского флота как об основе победы в бою.

В современных условиях дух товарищества приобретает еще большее значение. И в формировании его главная роль отводится старшему помощнику командира корабля. Неспроста морской устав во все времена объявлял председателем кают-компании, ее хозяином старшего офицера. «Первенствующим лицом в кают-компании , - говорится в действующем ныне Корабельном уставе ВМФ, - является старший помощник командира корабля...» . На должность старшего помощника командира корабля, его первого заместителя, хранителя и ревнителя морских традиций, должны назначаться офицеры с обязательным учетом черт характера и, если угодно, особой любви и преданности корабельной службе и флоту. Мудра старая морская поговорка: «Каков старший офицер, такова и кают-компания. Какова кают-компания, таков и корабль» . Она не потеряла своего глубокого значения и сегодня. Ведь опытному глазу всегда видно, что боевые корабли независимо от их принадлежности к одному классу и типу все-таки в чем-то неодинаковы. Есть корабли поистине образцовые, есть просто нормальные, а случается, чего греха таить, повстречать и такие, на которых постоянно что-то не ладиться, которые всегда числятся в отстающих. Чаще всего - поверьте моему немалому опыту - это корабли, на которых старшие помощники - случайные люди, попавшие на эту высокую должность по причине просчета старших начальников.

В былые времена командир экипажа рассылал приглашения посетить корабль, которые всегда начинались словами: «Кают-компания крейсера „Минин“ просит...» или «Командир и кают-компания крейсера „Минин“ просят...» .

И сегодня, как в давние годы, командир корабля, приглашая гостей, повторяет: «Кают-компания крейсера... просит...».

Считая одной из главных задач своей государственной политики создание сильного военного флота, Петр I вложил немало сил в подготовку грамотных и квалифицированных моряков, следил за тем, чтобы они были хорошо вооружены и экипированы всем необходимым. Но вместе с этим Петр I обращал большое внимание на то, чтобы офицеры армии и, особенно, флота были обучены «галантным манерам». Царский указ 1720 года (Петр I стал императором в 1721 году) предписывал флотским офицерам «красное вино пить из зеленых кубков, а белое - из светлых». Еще задолго до официального появления кают-компании на кораблях 1-го и 2-го ранга Российского флота имелись наборы отличной столовой и винной посуды, «дабы не ударить лицом в грязь, буде придется принимать иностранных гостей».

Составной частью этих наборов, изготовлявшихся бессчетными купеческими мануфактурами, были, естественно, стеклянные стаканы - малопрозрачные, темно-зеленого бутылочного тона, которые расписывались эмалевыми красками, и более дорогие, декорированные тонкой гравировкой прозрачные бесцветные кубки Императорского хрустального и стекольного завода. Вся эта посуда во время штормов билась в неимоверных количествах, ибо зафиксировать ее гладкие формы на столе было почти невозможно. Правда, помогла русская смекалка: моряки во время качки застилали столы мокрыми скатертями (это применяют и сейчас), однако круглые по форме стаканы и кубки скатывались со стола и бились даже в этом случае. От удручающих трат казну избавил один из мастеров Императорского стекольного завода, который изготовил первый в России граненый стакан. Апробацию новшества российский император произвел самолично, откушав из него полынной водки. Он нашел, что «стакан осанист и по руке в пору». От своих нынешних собратьев первый русский граненый стакан отличался большой вместимостью, толстыми стенками и зеленоватым оттенком. Возможно, это обстоятельство привело к тому, что в народе, несмотря на постоянное обновление разговорного языка, водка сохраняла за собой былинное название зелена вина - что ни налей в такой стакан, все в нем казалось зеленым. Но главным достоинством этого стакана была его высокая прочность: даже при падении со стола на палубу он очень редко разбивался.

За четыре последних года жизни Петра в России было произведено около 13 тысяч граненых стаканов, примерно столько же, сколько было отлито пушек. Однако с борта корабля этот сосуд сошел на сушу и начал свое триумфальное шествие по России лишь после открытия в 1756 году Гусевского хрустального завода, специализировавшегося на массовом, по тогдашним представлениям, производстве сортовой стеклянной посуды. С тех пор, меняя цвет, размер, форму и количество граней (оно колебалось от 8 до 20, неизменно оставаясь четным), граненый стакан стал столь же неотъемлемым символом нашей жизни, как и его традиционное содержимое. Насколько естественно и гармонично вписался этот сосуд в нашу жизнь! И в горе и в радости живет он вместе с нами, помогая отметить все самые важные события жизни - от рождения ребенка до последнего тоста за упокой души! Но главное - это то, что длительное время он оставался неотъемлемой составной частью посуды кают-компаний на кораблях (особенно на подводных лодках) советского Военно-Морского Флота.

Время рыночных реформ вписало в историю русского граненого стакана печальные страницы. Он снят с производства. Все реже его можно увидеть на сервированном столе в кают-компании корабля российского флота. А жаль! Ведь несмотря на большой тоннаж современных надводных боевых кораблей и подводных лодок, в штормовом море по-прежнему качка беспощадно сбрасывает со стола кают-компании посуду, и в первую очередь, круглые тонкостенные стаканы. Так, может быть, есть смысл реабилитировать граненый стакан, одобренный самим Петром I, и восстановить одну из добрых традиций, непосредственно связанных с кают-компанией русского корабля?

Под Андреевским флагом. Русские офицеры на службе Отечеству Манвелов Николай Владимирович

Глава 12. Кают–компания

Глава 12. Кают–компания

Современные словари определяют понятие «кают–компания» как «помещение на корабле (судне), служащее для коллективного отдыха, совещаний и общего стола офицеров». Однако для Российского Императорского флота такое объяснение было бы не совсем точным. Вот что гласит статья 1113 Морского устава 1899 г.:

«Кают–компания есть место соединения офицеров в свободное от служебных занятий время. Все находящиеся в оной обязаны соблюдать приличие и порядок, достойные благородного общества офицеров».

Исторически сложилось, что кают–компания на корабле представляла собой нечто среднее между береговым Морским собранием (не совсем точный аналог современных Домов офицеров) и военного совета. Все трения, существовавшие между офицерами во время службы либо на берегу, забывались при пересечении кают–компанейского порога. Именно в кают–компании принималось решение о сопротивлении превосходящим силам турок офицерами брига «Меркурий» в мае 1829 г.

Как и на корабле в целом, в кают–компании существовала своя жесткая иерархическая система, нарушать которую не только было не принято, но даже невозможно - речь шла о традициях, отработанных веками. В данном случае мы можем говорить о некоем аналоге судового «парламента», который хотя и не был законодательным органом, но его консолидированное мнение было очень веским и играло всегда большую роль.

Главой кают–компании был старший офицер. Он улаживал конфликты между членами сообщества, а также председательствовал во всех случаях, когда требовалось коллегиальное решение. Добавим также, что старший офицер имел при голосовании два голоса, а не один, как все остальные. Поэтому, если голоса делились поровну, то мнение старшего офицера всегда было решающим.

С введением после Русско–японской войны на кораблях 1–го ранга должности помощника старшего офицера появился помощник и у председателя кают–компании. Впрочем, реальная власть все равно осталась у «старшого».

В кают–компании существовали свои неписаные законы. Например, здесь разрешалось курить без санкции командира корабля, что было обязательно, например, на палубе (запрет на курение - постоянный либо временный - мог, правда, ввести и старший офицер). Кстати, за ношение в кают–компании головного убора можно было легко «схлопотать» замечание в приказе - так, поручик Корпуса инженер–механиков флота Вильгельм Дмитриевич Брод был в 1908 г. наказан за то, что появился в фуражке.

Категорически запрещалось обсуждать российские политические проблемы (включая критику Российского Императорского дома), а также вопросы религии и личных взаимоотношений. Старший офицер внимательно следил за всеми дискуссиями, а в случае необходимости предлагал перевести разговор на какую–либо нейтральную тему - например, гидрографические исследования Северо–западного прохода, либо выпекание бубликов и пряников. Ослушаться слова председателя было никак нельзя.

В качестве развлечения в кают–компании допускались кости и некоторые другие игры (например - в триктрак), главное - чтобы не на деньги.

Не было принято и опаздывать к приему пищи - задержавшегося офицера за неуважение к сообществу старший офицер легко мог отправить восвояси. Вернуться наказанный мог только после окончания трапезы, причем откушивать ему пришлось бы в полном одиночестве. Исключение составляли случаи, когда опоздавший офицер руководил той или иной срочной работой по кораблю либо выполнял приказание командира или флагмана.

Если же на корабль приглашали гостей, то приглашение никогда не делалось от имени только командира. Напротив, в качестве «имени отправителя» использовалась формула «командир и кают–компания», либо «кают–компания». Если гость являлся исключительно гостем командира, то он не мог пересечь порога кают–компании (технически это было несложно, так как командирское помещение всегда имело отдельный вход).

Гостем кают–компании мог стать далеко не каждый посторонний человек. Например, категорически закрыт был доступ жандармским офицерам (кстати, детей жандармов не зачисляли в Гвардейский экипаж). С другой стороны, неприглашение любого другого офицера или инженера хотя бы на чашку чая было большой редкостью.

Если офицер приходил в кают–компанию, а в ней уже находился старший офицер, у того следовало обязательно спросить разрешения войти.

И еще одна, очень важная деталь. Все члены кают–компании, вне зависимости от воинского звания, обращались друг к другу по имени и отчеству. Чины и титулы оставались на палубе либо для официальных обращений по службе. Гордостью любой кают–компании был отказ от использования чинов и титулов даже в служебной обстановке. И кораблей, где это правило работало, было немало. Главным образом, речь шла об относительно небольших судах 2–го ранга, а также боевых кораблях, спаянных длительными походами и боями.

Порядок в кают–компании поддерживали специально подобранные вестовые («чистяки» на корабельном жаргоне). Они выполняли обязанности официантов, мыли посуду и поддерживали в помещении чистоту. Кают–компанейскими вестовыми обычно назначали наиболее чистоплотных (отсюда, видимо, и «чистяки»), честных и услужливых матросов. Чистяки обычно занимались только обслуживанием кают–компании, однако на небольших кораблях, где каждый человек был на счету, их прикомандировывали и к офицерам.

Вспоминает Гаральд Карлович Граф:

«Для содержания каюты в чистоте, а также для мелких услуг на несколько офицеров назначался один вестовой. Выбирали их обычно из молодых матросов не специалистов. Так как каждый офицер платил им небольшое жалованье, то такое назначение считалось выгодным, но в то же время беспокойным и ответственным. Какой–нибудь деревенский парень, который никогда не бывал в барском доме и не знал, как это там все делается у господ, вдруг оказывался вестовым. Хотя его обязанности были и не слишком сложными, но все же он должен был уметь прибраться в каюте, «вооружить» китель, сюртук или мундир, почистить сапоги и т. д. Кроме того, вестовые прибирались в кают–компании, накрывали и убирали со стола и подавали за обедом и ужином. Их первоначально страшно стесняло, что им все время приходится быть среди офицеров, их начальства. В начале карьеры молодого вестового неизбежно выходило много недоразумений, часто очень забавных. Старые вестовые научат новичка, как и что делается, а он перепутает и наделает глупостей, а барин «серчает». Да и как тут не сердиться, если на кителе не окажется погон или на сюртуке вместо эполет - погоны, а обнаружится это в последний момент, когда надо быть готовым. Много оплошностей выходило с отдачей белья прачкам и при подаче к столу: белье оказывалось перепутанным; при подаче кушаний блюда слишком наклонялись, так что соус проливался, а при подаче стаканов, из предосторожности, чтобы не разбить, влезали в них грязные пальцы.

Помню одного очень славного, но бестолкового вестового Иванова. Попросишь его: «Иванов, принеси чаю» - тащит стакан без блюдечка. Не постучав, влезает в каюту. Окликнешь его: «Чего тебе?» - «Да так что, ваш…бродие, хотел посмотреть, спите ли вы». А то влетает в каюту и докладывает:

«Ваш… бродие, вас вахтенный требуют». - «Как так меня требует вахтенный?» - оказывается, командир прислал вахтенного и требует к себе. Скажешь: «Иванов, разбуди в таком–то часу». - «Слушаюсь, ваш…бродие» - будит на час раньше. «Так что запамятовал, ваш…бродие» Но зато будит так энергично, что того и гляди с койки стащит.

Но такие неудачные вестовые были скорее исключением. Большинство из них быстро осваивались и проявляли такое исключительное умение и заботливость в обслуживании «своего барина», что этим его избаловывали. Все имущество барина живо оказывалось в полном и бесконтрольном ведении вестового, и тот даже часто распоряжался и его деньгами. Говоря со своим офицером, они всегда обращались во множественном числе, т. е. всецело присоединяли себя к «барину»: «у нас нет больше папирос», «нам надо отдать белье прачкам» и т. д. Сам «барин», в конце концов, не знал, где и что у него находится и сколько чего имеется, и без своего верного «личарды» решительно ничего не мог найти. Поэтому попадал в затруднительное положение, если тот в нужный момент находился на берегу «у прачек», обычно служило предлогом для вестовых съехать на берег в будний день.

Правда, среди них были и ловкие парни, которые, заботясь о «барине», не забывали и себя: курили его папиросы, обсчитывали на сдачах, носили его нижнее белье, когда считали, что выкинутое в грязное достаточно для носки им. Кроме того, обязательно располагались со своим имуществом в одном из шкапчиков каюты».

Помимо общих традиций, на каждом корабле могли быть и свои, собственные. Так, Сергей Колбасьев, описывая быт эскадренного миноносца «Джигит», упоминает, что у офицеров этого судна была очень интересная привычка - «при совместных выходах точно следовать форме одежды командира во всех ее мельчайших подробностях».

Итак, кают–компания жила по правилам, которые в наши дни получили бы, наверное, название «кодекс корпоративного поведения». Ведь морское офицерство было самой настоящей корпорацией, ревниво хранившей традиции с Петровских времен, когда часть еще более древних обычаев «перекочевала» из иностранных флотов.

Если командира корабля можно было сравнить с конституционным монархом либо президентом, то старший офицер в кают–компании, как мы помним, являлся председателем парламента. Именно он председательствовал в корабельном Морском собрании и выступал от его имени.

Членами кают–компании были все офицеры, чиновники, а также морские врачи и священник, который в чине армейского капитана приравнивался к офицерам. В кают–компании забывались все деления на «белую» и «черную» кость, забывались даже «подколки» в отношении чиновников.

Командир в число членов сообщества не входил, и причина этого была очень простая. Как мы уже заметили, кают–компания была автономным институтом, причем в корабельной «общественной» жизни командиру не подчинялась - кают–компания и командирский салон в своих интересах вообще пересекались нечасто.

Во времена парусного флота в кругосветные плавания могли назначить несколько гардемаринов и штурманских кондукторов (старших кадет Штурманского училища в Кронштадте), поэтому им часто могли предложить столоваться в кают–компании. Но чаще всего они обитали в большой «гардемаринской» либо «кондукторской» каюте, где занимались и питались. Пища обычно была кают–компанейская, а обслуживалась гардемаринская каюта кают–компанейскими же вестовыми.

На уже знакомом нам корвете «Коршун» в гардемаринской каюте обитало восемь старших воспитанников кадетского корпуса - кадет Ашанин был назначен на корабль незадолго до выхода «в дальнюю», поэтому его пришлось поселить вместе со священником. Что же касается двух штурманских кондукторов, то они, судя по всему, жили в каюте, сходной с той, где жил их коллега из Морского корпуса вместе со священником.

В исключительных случаях кают–компания на своем заседании могла потребовать списания с корабля того или иного офицера за действия, позорящие русский военно–морской мундир.

Вот пример мичмана Федора Александровича Бухе, оказавшегося «не ко двору» в кают–компании эскадренного броненосца «Севастополь», отличившегося при защите Порт–Артура.

Бухе был произведен в мичмана в 1901 г. и до назначения в 1903 г. вахтенным офицером «Севастополя» успел послужить на балтийских транспортах «Секстан» и «Артельщик». На броненосце он дошел до должности младшего артиллерийского офицера, но тут началась Русско–японская война, поставившая на его карьере жирный крест.

Вот, что писал о Бухе его начальник, командир эскадренного броненосца «Севастополь» капитан 1–го ранга Николай Оттович фон Эссен:

«…Я им был очень недоволен, как весьма недобросовестным исполнителем и вообще бесполезным офицером на корабле. После боя 28 июля , когда потребовался судовой десант для отражения штурма , Бухе был послан полуротным командиром, но, находясь на позициях, в трудную минуту покинул полуроту и ушел в госпиталь, хотя и не был ранен. После этого случая кают–компания броненосца «Севастополь» не захотела иметь мичмана Бухе в своем составе, и более он на «Севастополь» не возвращался».

А вот отзыв другого офицера, участника обороны Порт–Артура - Михаила Владимировича Бубнова: «трусливый и вполне бездарный к морской службе офицер». Добавим: в 1906 г. Бухе был отправлен в отставку по требованию его бывших начальников по Порт–Артуру. Впрочем, в следующий чин лейтенанта его все–таки произвели.

Как мы помним, по старой традиции Русского флота члены кают–компании обращались друг к другу по имени–отчеству. Более того, предложение так себя титуловать мог сделать даже адмирал. Естественно, такое обращение практиковалось только во внеслужебное время, хотя случались и исключения из правил. Обращение же друг к другу по званию считалось солдафонством, присущим исключительно сухопутным войскам.

Вот как описывает разговор на этот счет между контр–адмиралом Иваном Андреевичем Кореневым и гардемарином Владимиром Ашаниным писатель Константин Михайлович Станюкович:

«Адмирал слушал внимательно, но черед пять минут нетерпеливо заерзал плечами и проговорил:

- А знаете ли, что я вам скажу, любезный друг.

- Что, ваше превосходительство?

- Да называйте меня попросту по имени и отчеству, а то вы все: ваше превосходительство.

Слышите?

- Слушаю-с».

Как мы уже говорили выше, по традиции командир корабля не был членом кают–компании и мог попасть в ее стены только по приглашению старшего офицера, который выступал от имени всех членов сообщества. Если таких приглашений не было, либо они случались крайне редко, начальник отряда судов мог поднять вопрос об «отрешении» командира от должности из–за отсутствия должного контакта с подчиненными. По традиции командира всегда приглашали на воскресный обед.

По своей воле командир перешагивал комингс кают–компании лишь в исключительных случаях - например, для проведения военного совета, который проводился исключительно в этом помещении. Был и другой вариант - для сообщения офицерам некоей важной новости - например, о рождении наследника престола либо объявления приказа о долгожданном возвращении из дальнего плавания на далекую Родину.

В чем же причина того, что главное лицо корабля исторически не входило в состав кают–компании?

Ответ довольно прост.

Кают–компания представляла собой замкнутую корпорацию в рамках корабля, куда допуск «чужим» был практически закрыт. Офицеры имели полное право критиковать командира (в границах, разрешенных уставом и старшим офицером), и никто не мог в этих пределах ограничивать это право.

Что же касается командира, то он в понимании этой корпорации офицером не был. Он был командиром, и этим было сказано все.

Добавим, что командир корабля не был даже «первым среди равных» - такими правами обладал все тот же старший офицер корабля. Но если сам старший офицер превращался в командира, то он и сам автоматически лишался права по своей воле появляться в кают–компании. Традиции Российского Императорского флота были незыблемыми.

Более сложным было положение в кают–компании адмирала и его штаба. С одной стороны, флагман был гостем на борту и имел полное право на почетное место в кают–компании. С другой стороны - он был обладателем собственного салона, и, следовательно, в состав кают–компании входить не мог и влияния на ее деятельность оказывать никакого права не имел. Поэтому в случае пребывания флагмана на корабле его взаимоотношения с кают–компанией обычно строились по типу командирских - приглашения на совместные обеды с офицерами, а в ответ приглашения на трапезу в адмиральский салон. Исключение было одно - наряду с «обычными» офицерами адмирал мог пригласить и очень часто приглашал командира корабля.

Как же выглядела кают–компания на различных кораблях? Для начала снова посетим корвет «Коршун»:

«Володя спустился в кают–компанию и подошел к старшему офицеру, который сидел на почетном месте, на диване, на конце большого стола, по бокам которого на привинченных скамейках сидели все офицеры корвета. По обеим сторонам кают–компании были каюты старшего офицера, доктора, старшего штурмана и пяти вахтенных начальников. У стены, против стола, стояло пианино. Висячая большая лампа светила ярким веселым светом».

На парусниках большего размера отличий в обстановке «офицерского собрания» практически не было. Вот, например, описание Гончаровым кают–компании фрегата «Паллада»:

«Он привел меня в кают–компанию, просторную комнату внизу, на кубрике, без окон, но с люком наверху, чрез который падает обильный свет. Кругом помещались маленькие каюты офицеров, а посредине насквозь проходила бизань–мачта, замаскированная круглым диваном. В кают–компании стоял длинный стол, какие бывают в классах, со скамьями. На нем офицеры обедают и занимаются. Была еще кушетка, и больше ничего. Как ни массивен этот стол, но при сильной качке и его бросало из стороны в сторону, и чуть было однажды не задавило нашего миньятюрного, доброго, услужливого распорядителя офицерского стола П. А. Тихменева ».

Впрочем, первое время кают–компания показалась Гончарову не слишком уютной из–за ее соседа снизу - крюйт–камеры, где хранился артиллерийский и ружейный порох. Что же представляло собой это страшное место?

Прежде всего, его строго изолировали от других кают из–за повышенной пожаро–и взрывоопасности. Помещение было отделено от других частей корабля более чем пятидюймовым (130 мм) каркасом, который был обшит с двух сторон «в паз» 30–миллиметровыми досками. Затем наружные доски как следует промачивали насыщенным раствором квасцов и покрывали листами жести. Стыки тщательно пропаивались.

Внутри крюйт–камера обшивалась свинцовыми листами толщиной 1,6 мм; стыки также запаивались. Пол защищался жестью и свинцовыми листами. Поверх свинца шел толстый слой плотного войлока.

С остальными помещениями корабля пороховой погреб соединялся тамбуром и двумя дверьми, с грубошерстной шторой, которая препятствовала проникновению воздуха. Фонарь со свечкой внутри располагался вне камеры, причем стекло в фонаре было двойное. Имелась также система затопления на случай пожара.

Кают–компания эскадренного броненосца «Орел» состояла из четырех помещений.

Главной была, скажем так, «столовая зала», значительную часть которой занимал длинный обеденный стол, рассчитанный на 32 человека. 32–м был командир корабля, который занимал место напротив старшего офицера, сидевшего во главе стола. Чаще всего это место было не занято, ибо командир появлялся в кают–компании только по приглашению офицеров. Кроме командира, почетное место могло быть предложено и кому–либо из гостей судна, а также адмиралу, в том случае, если его приглашали посетить кают–компанию.

Часть стола, расположенная по левую руку от старшего офицера, называлась «кормой» и была наиболее почетной. Здесь были места старших специалистов корабля (старшего минного офицера, старшего артиллерийского офицера, старшего штурманского офицера, старшего судового механика), ревизора, а также других лейтенантов и старшего судового врача.

Справа сидели мичмана, священник, содержатели, а также офицеры военного времени - прапорщики по морской части и прапорщики по механической части. Эта часть именовалась «баком».

В чем же причины таких названий для частей кают–компанейского стола? Здесь снова нужно вспомнить традицию, в соответствии с которой в корме исторически находились офицерские каюты, а в носовой части корабля - на баке - жили матросы и унтер–офицеры. Таким образом, рассадка за столом, по сути, копировала корабельную иерархию, но уже в масштабах кают–компании.

Добавим также, что никому другому и ни при каких обстоятельствах нельзя было занимать места старшего офицера, старшего механика и старшего штурманского офицера. Другие места были закреплены за каждым из офицеров корабля, но могли предоставляться и гостям при отсутствии хозяина.

Кроме стола и стульев, в «обеденном зале» располагалось шесть кресел, два дивана, книжный шкаф и неизменное пианино.

За поперечной переборкой находилось разделенное продольным траверзом почти пополам еще одно помещение, предназначенное для отдыха офицеров. Здесь стояли два журнальных стола и еще несколько кресел. Интерьер этого отсека дополняли две пары 75–миллиметровых «противоминных» орудий, стоявших побортно.

Обстановке кают–компаний кораблей 1–го ранга уделялось большое внимание. Так, для набивки мягкой мебели использовался конский волос. На стенах висели картины и гравюры; пол мог быть покрыт не «клеенкой» (линолеумом), а паркетом. Иллюминаторы драпировались тяжелыми бархатными портьерами.

Кают–компания кораблей поменьше имела более спартанскую обстановку. Например, плавучее Морское собрание минных крейсеров (эскадренных миноносцев) типа «Финн» располагало диваном, столом из полированного дерева, двумя буфетами, стульями, зеркалами и часами. Подволоки были зашиты линолеумом, поверх которого наносились цинковые белила.

Теперь перейдем к «пище духовной».

На рубеже XIX и XX вв., когда фонографы и граммофоны были еще достаточно редким явлением, для любителей музыки оставалась только одна отдушина - кают–компанейское фортепьяно. Если же по какой–то причине играть было нельзя, срочно искали выход из создавшегося положения. Рассказывает судовой врач бронепалубного крейсера «Аврора» Владимир Кравченко:

«Несколько слов по поводу нашего кают–компанейского музыкального инструмента. Перенесение его в новое помещение - в командирскую столовую, после того как прежнюю кают–компанию пришлось завалить углем, доставило много трудов и смеха. (Это происходило еще до моего прибытия на переходе из Габона в Грейт-Фиш-Бей.) Вначале, когда наваливали уголь, пришли к заключению, что пианино по его величине невозможно пронести сквозь извилистый и узкий коридор, соединяющий прежнюю кают–компанию с новой. Поэтому решено было оставить его на старом месте и закутать брезентами ввиду соседства угля. Но через сутки наши музыканты соскучились без него, открыли брезенты и нашли, что пианино уже пострадало: звук, дескать, стал глуше. Тогда двое энергичных мичманов решили его разобрать и в таком виде перенести. Над ними трунили, смеялись, однако разборка шла с такой спешностью, что около них скоро образовались целые горы разных винтов, палочек, кусков дерева и т. п. В конце концов две выдающиеся части, на которых помещается клавиатура, не поддались разбору, оказались великолепно приклеенными. Этот эпизод привел всех в уныние, и было решено разобрать косяки дверей железной переборки. Долго стучали, ломали; наконец, с великим трудом удалось втащить пианино в узкий кривой коридор, где снова надо было устранить массу препятствий. К 11 часам вечера пианино допутешествовало до входных дверей новой кают–компании, которые также оказались узкими и были облицованы железом, так что всякое расширение оказалось невозможным. Обливавшиеся потом инициаторы переноса злились, противники злорадствовали и хохотали до упаду; советы и остроты сыпались со всех сторон, обстоятельства становились критическими, и из трагикомедии легко могла бы выйти трагедия. Все уже отступились, когда явился старший офицер и решил, что кусок пианино надо отнять. Посыпались насмешки: как это - пилить пианино. Но, действительно, это был единственный исход. И вот появился судовой плотник с пилой и начал пилить пианино. Думаю, что звуков пиления пианино никто еще никогда не слыхивал, а потому в одной группе офицеров раздался гомерический хохот, а в другой - плохо скрываемая злоба и досада. Когда был отпилен порядочный кусок, остатки пианино внесли на место, и стараниями тех же двух инициаторов оно снова было собрано к двум часам ночи. Плотник искусно приделал отпиленную часть, и офицеры стали снова извлекать увеселяющие звуки».

Добавим в этой связи, что в кают–компании «Авроры» и в наши дни стоит пианино. Но это не тот самый знаменитый инструмент, что пилил корабельный плотник под руководством офицеров крейсера. Сейчас посетители корабля–музея могут наблюдать фортепьяно с императорской яхты «Полярная Звезда». Что же касается реликвии, прошедшей Цусиму, то о ее судьбе автору, увы, ничего не известно.

С Петровских времен было заведено, что сервировка кают–компанейского стола должна находиться на должном уровне. Для парадных случаев существовали серебряные приборы и хрусталь; даже в дальнем плавании были обязательны салфетки и другие аксессуары, положенные в приличном обществе. Например, указ Петра Великого от 1720 г. требовал иметь на кораблях два вида бокалов - зеленого стекла и прозрачного стекла. Из первых надлежало пить белое вино, а из вторых - красное.

Ревнители морских традиций в точности соблюдали петровское указание. Так, один из товарищей гардемарина Ашанина, приглашенного на завтрак к адмиралу, рекомендует ему наливать белое вино в зеленую рюмку, а красное - в маленький стакан. В противном случае флагман мог «взъерепениться».

Отметим, что сервировка для кают–компанейских столов отпускалась всегда «из казны». Поэтому на упомянутые выше серебряные приборы, а также посуду часто наносили монограмму корабля.

По–особому происходили трапезы в шторм.

На обеденном столе жестко закреплялась специальная бечевочная сетка (ее еще называли «скрипкой») или решетка, в ячейки которой ставились тарелки и клались приборы. Бутылки, графины и стаканы клались в решетку плашмя. Как писал современник, «вестовые выписывали вензеля и делали необыкновенные акробатические движения, чтобы донести блюда по назначению и не разметать яства по полу. Приходилось выбирать моменты и обедающим, умело ими пользоваться, чтобы благополучно донести вилку до рта, не разлить вина или не обжечься горячим чаем, который подавался в стаканах, завернутых в салфетку».

Использовался и другой вариант. На сохранившихся до сей поры старых парусниках (например, на сильно выгоревшем в 2007 г. британском «чайном» клипере «Катти Сарк») можно было видеть крайне любопытный подвесной стол, как раз и использовавшийся в шторм.

К подволоку крепился специальный крюк, к которому на длинной медной штанге приделывалась круглая толстая деревянная столешница диаметром около метра. В ней были проделаны различной глубины «лунки» разного радиуса, в которые было положено вставлять стаканы и плошки с едой.

Таким образом, при сильной качке стол мог принять положение, параллельное палубе клипера.

Впрочем, ни «скрипка», ни другие приспособления от боя посуды не всегда спасали. Как рассказывает один из мемуаристов, в дальних походах зачастую чай приходилось из–за отсутствия стаканов пить из «пустых горчичниц».

За офицерский стол отвечал особый человек - «содержатель кают–компании». Его бюджет формировался из «столовых денег», которые полагались офицерам. Он закупал продукты, которые позже передавались офицерскому коку, и следил за разнообразием меню.

По уставу содержателя кают–компании офицеры должны были переизбирать каждые три месяца, однако на практике бывали и «вечные содержатели», которые исполняли свои обязанности на протяжении всего срока службы на том или ином корабле. Теоретически содержателя можно было заменить и «вольным» буфетчиком, однако шли они во флот крайне неохотно, поскольку «кочевая» морская жизнь нравилась не всем. Кроме того, буфетчику нужно было платить жалованье, что увеличивало расходы офицеров.

Если несколько кораблей находились в ремонте либо одновременно оказывались в порту на какое–то относительно длительное время, то очень часто обязанности «кормильца» возлагались на одного из содержателей. Вот что пишет в своем дневнике знакомый нам Георгий Карлович Старк, уже произведенный в старшие лейтенанты и недавно принявший командование эскадренным миноносцем «Сильный» (май 1912 г., корабль находится в ремонте в Кронштадте):

«Столуемся все вместе на барже, около которой мы стоим. Кормит нас механик «Деятельного», отличный хозяин. Во внутреннем плавании я меньше 35 рублей в месяц не платил, а тут платим не более 25 рублей и едим безукоризненно, но он строго требует, чтобы в случае отсутствия ему давали бы знать. Нас столуется 18 человек, а вечером часто бывает, что остается трое, на этом он строит свой расчет».

Но очень часто бывало наоборот - содержатель кают–компании оказывался совершенно неспособен обеспечить своих сослуживцев «вкусной и здоровой пищей», в результате чего смещался со своего поста. И это неудивительно - нив Морском корпусе, ни в Морском инженерном училище «содержателей» никто специально не готовил. А хозяйственные люди всегда были большой редкостью и большой ценностью. Рассказывает судовой врач бронепалубного крейсера 2–го ранга «Изумруд» Владимир Кравченко:

«У нас произошла смена министерства. Консервы, танжерские фрукты по недосмотру загнили в провизионном погребе и отравили воздух в каютах. Мы и так ели невозможно, а теперь в заключение уже и перерасход появился. Пришлось выбирать нового заведующего кают–компанейским столом, более опытного».

Холодные закуски были представлены селедкой, балыком, икрой, миногами, солеными огурцами; горячие - биточками в сметане, сосисками в томате, гречневой кашей с луком и яйцами. Затем подали кулебяку с визигой и свежей рыбой, бульон и жареную дикую козу. В качестве десерта присутствовали трубочки со сливками из либавской кондитерской Боница. Не были забыты и крепкие напитки - господа офицеры вкушали простую водку, рябиновку и зубровку, мадеру и херec. К кофе появился коньяк и виски.

Обитателями кают–компаний часто бывали и животные. Иногда это приводило к курьезам. Рассказывает Гаральд Карлович Граф:

«Членом кают–компании числился также и серый попугай с красной головкой, который знал немало слов и даже произносил короткие фразы. Особенно отчетливо он говорил много раз повторяемые фразы вроде: «вестовой, чаю», «позвать вахтенного», «вестовые, подавать» и т. п. Благодаря этому даже получались смешные недоразумения: то вестовой без надобности приносил чай, то преждевременно начинали подавать еду. Старший офицер, когда раздражался на своего вестового, то ругал его дураком, а звали его Степаном. Попка отчего–то это особенно подхватил и часто, сидя на своей жердочке, непрерывно повторял: «Степан - дурак, Степан - дурак». Это привело в будущем к очень неприятному инциденту. Когда морской министр вице–адмирал Степан Аркадьевич Воеводский делал смотр крейсеру и, проходя через помещение кают–компании, остановился перед жердочкой попугая, то тот стал настойчиво повторять: «Степан - дурак, Степан - дурак». Все от неожиданности не знали, что делать, а попугай все повторяет свое: «Степан - дурак». К счастью, министр сделал вид, что он не разбирает, что тот говорит, и поторопился отойти от попугая. Но неизвестно, как он к этому отнесся. Не подумал ли он, что это злая шутка, тем более командир и старший офицер очень расхваливали попугая».